Страсти по Долану или квебекская кукуруза.
Дебютировав фильмом «Я убил свою мать» на 62-ом Каннском фестивале, Долан не только одержал победу в трех номинациях, но и открыл себе путь в «большое кино». За успешной пробой последовали картины «Воображаемая любовь», «В любом случае, Лоранс» и «Том на ферме». Последняя была представлена на фестивале в Венеции, где получила приз ФИПРЕССИ, и ознаменовала переход от, свойственных режиссеру, драмы и мелодрамы к жанру триллера.
«Если в фильме Долана на стене висит ружье, значит оно активист ЛГБТ-тусовки» - иронично замечают некоторые зрители, ссылаясь на сексуальные предпочтения его героев. Однако, по словам самого режиссера, его фильмы являлись иллюстрацией темы «невозможной любви», а уж никак не проблем гомосексуалистов. Определение «гей-режиссер» он считает неприемлемым, так же как и награды вроде каннской «Квир пальмы», присужденной ему за «В любом случае Лоранс».
«Том на ферме», в отличии от предыдущих работ, снятых по сценариям Долана, является экранизацией пьесы Марка Бушара. Жестокость, самообман, отрицание действительности как элемент самозащиты – вот основные темы текста. Именно возможность их визуализации в жанре триллера привлекла Ксавье: «То, чего ты не знаешь, ПРИЧИНИТ тебе боль» - предостерегает слоган фильма.
После удачного показа в Венеции критики стали твердить о схожести картины с ранними работами Полански, обнаружили в ней годаровские нотки, черты Альмодовара и даже Хичкока. Что примечательно, Хичкока Долан не смотрел, да и весь фильм снял за 17 дней. Являясь control-фриком, он все делает сам, от костюмов до пресс-релиза, он же исполнитель главных ролей (за исключением «В любом случае, Лоранс»).
«Том на ферме» интересен, прежде всего, не динамичным сюжетом или неожиданной развязкой, а глубокой образностью персонажей, их психологической достоверностью. Молодой копирайтер Том (Долан) едет за город на похороны своего любовника Гийома. Остановившись в доме его матери, он становится жертвой странных обстоятельств: Агата (Лизе Рой) ничего не знает об ориентации сына и свято верит в его гетеросексуальные отношения с некой Сарой. Под давлением старшего брата Гийома, Франсиса (Пьер-Ив Кардинал), Тому приходится тщательно скрывать правду и постепенно невинная ложь перерастает в изощренную игру между тремя людьми, бегущими от реальности. С самого начала Том подвергается жесткости и унижениям со стороны Франсиса, как моральным, так и физическим.
Картина изобилует крупными планами, а подобные сцены столкновения наиболее удачно раскрывают конфликт. Франсис – воплощение грубой, первобытной силы, он нелюдим, близок к природе и сам во многом похож на животное. Его основные инстинкты – страсть и агрессия. Он так отличается от Тома – чувствительного, ранимого жителя Монреаля, городского романтика в скинни-джинсах. На первый взгляд, их обоюдное влечение закономерно, ведь оно базируется на стремлении к обладанию и повиновению, доминированью и подчинению, однако, за этим стоят куда более глубокие внутренние противоречия героев.
Персонаж Пьера-Ив Кардинала статичен, ему не свойственна динамика развития. С момента появления на экране и вплоть до последней сцены, его характер остается неизменным: по законам драмы подобный герой чаще всего обречен на провал. Основной задачей актера стало создание простого, но сильного образа, убедительная демонстрация истинных порывов Франсиса в моменты приступов агрессии, ведь он бы мог показаться безликим и безынициативным, не будь здесь этих провокационных сцен. Чем вызваны садизм и жестокость Франсиса? Нельзя судить о первопричине, ведь нам не известно его прошлое, однако, если рассматривать его склонности как некий результат, можно говорить о реактивном образовании – защитном механизме эго, который не позволяет человеку осознать собственные желания. Через жестокость герой внешне выражает категорическое неприятие того, чего на самом деле хочет больше всего, в данном случае это связано с гомоэротическими переживаниями. Отрицание проявляется в причинении физической боли партнеру, он ненавидит Тома, но просит его остаться. Почему Том остается на ферме? «Сегодня часть меня погибла, и я не могу плакать» - с этих слов начинается фильм. Через потерю своей второй половины, Том сталкивается с необходимостью по-новому определить, переписать себя. Оказавшись на ферме, он видит совсем другую жизнь, стремление стать ее частью, забыть о привычном существовании в Монреале, становится своеобразным отрицанием утраты, попыткой присвоить себе чужой код. Том терпит побои и даже находит в этом свое удовольствие, через боль физическую подавляя ощущение одиночества и пустоты. Постепенно у него развивается «стокгольмский синдром», следствием которого является сочувствие к своему агрессору и оправдание его действий. Основная задача Тома - пройти путь от отрицания к осознанию и принятию. В отличие от Франсиса, это динамичный, многогранный персонаж.
Признавая физическую потребность в игре, Долан не берется за роли, с которыми не способен себя идентифицировать, именно поэтому он отдал роль Лоранса Мельвилю Пупо. С Томом дело обстоит иначе, можно сказать, он играл сам себя. От этого герой приобретает некую манерность, но не становится менее интересным или правдоподобным.
Следует еще раз упомянуть о значении крупных планов, ведь они помогают распознать малейшие движения в душе персонажа, через его мимику, взгляд, соответственно, проследить как конфликты внутренние отразятся внешне на его поведении, повлияют на мотивы его поступков.
Не такой красочный, как предыдущие фильмы Долана, «Том на ферме» не лишен мрачного обаяния. В силу жанровых особенностей, картине присущи наличие саспенса и особая манера съемки локации, ведь именно такой здесь представляется квебекская провинция: угнетающая обособленность строений, приглушенные тона, недостаток освещения и бескрайние поля кукурузы, «которые особенно опасны в октябре, когда листья становятся острее бритвы». Уже сама по себе атмосфера места действия вызывает у зрителя чувство тревожного ожидания, а композиции Фриды Боккары, Арнольда Шоенберга и Руфуса Вайрайта вносят некоторую меланхоличность и чувственность в этот проект.
Успешно освоив жанр триллера, Долан взялся за новую картину «Мамочка», сообщается, что она будет самой «трешевой» в его коллекции. Популярность режиссера стремительно растет, так же как и его целевая аудитория. Вследствие того, что ему самому 24, Ксавье удается очень точно и убедительно раскрывать волнующие для молодого поколения темы. Кроме того, его работы обладают оригинальным визуальным стилем: элементы сюрреализма, цветовая гармония, обилие музыкального материала (в большинстве случаев он пишет сцены, ориентируясь на музыку, а не наоборот). Постоянное участие в Венецианском и Каннском фестивалях позволило ему выйти за рамки «любимца соц.сетей» и привлечь к себе не только внимание прессы, но и серьезных кинематографистов. Останавливаться на этом канадец не собирается и уже работает над идеей съемки англоязычной картины «Жизнь и смерть Джона.Ф.Донована» в Голливуде.
